Иногда хочется стать таким мужиком, чтобы вот никто не нужен. Таким бороздящим океан заветреным и загорелым. Высоленным или вымороженным. Чтобы улыбка краем губ и незагоревшими морщинками у глаз. Чтобы вот это все «Милая, мой дом – океан», а она в слезы, но все понимает и машет вслед. И тебе хорошо

А иногда хочется крепко стоять на ногах, чтобы дом – полная чаша, чтобы заходить в свой терем, а к тебе гурьбой и наперебой. И ты им гостинцы-пряники. А потом выходит она, муза терема, глаза прячет, а ты ей на шею – красный платок и она вся рдеет и ты понимаешь, что сейчас самое время и пока все едят пряники, можно. И дом станет еще полнее. И такая сытость. И довольство. И утром «милая, не буди меня» и до обеда на полатях. И тебе хорошо.

А иногда хочется заломить руки, резать себе душу лоскутами и из нее складывать стихи, и чтобы непременно навзрыд. И чтобы «милая, тебе лучше бросить меня!». И бухать с полным правом, и в пучине безнадежности знать каждый закуток. И чтобы не задумываться, на что завтра купить опохмел. И чтобы шепот «он – гений! Ему можно». И чтобы не помнить, как попал домой, и кто раздел тебя и поставил воду у изголовья. И тебе больно. И хорошо.

А еще здорово, если море, и кабриолет. И лучше налысо, но с щетиной. И очки такие зеркальные. И чтобы «Да, я в Ницце, в пятницу совет директоров – подготовьте мне отчет». И татуха какая-нибудь неброская, но чтобы сразу все понятно. И «мне все самое лучшее» - не поза, а позиция. И чтобы хриплое  «Эй, детка…» вызывало не смех, а возбуждение у всех секретарш и фотомоделей. И чтобы налет улыбки краешком глаза – и она твоя. А на завтра ты ей «купи себе что-нибудь», а она страдает, ждет… А тебе хорошо.

А бывает и не хочется ничего эдакого. «Да, милая, картошка и ночные 5 капелек? Конечно, не волнуйся, я найду хорошие». И да, конечно почитаю, и искупаю, и поцелую своих крошек. Да, и посуду, конечно. Отдыхай. И понимаю, устала, ну может быть все-таки? Нет? Жаль (слава богу!). И чтобы «ну что же ты мне не сказала?!» и ни о чем не думать. И быть таким мягким и добрым. И хорошо.

А бывает, что прям невозможно хочется стать таким мудрым и опытным, чтобы толпа учеников, которые верят в каждому твоему слову. И ты сам понемногу начинаешь в это верить. И чтобы борода и седина. И непременно длинные паузы в словах, и ты как бы не здесь, а там, где-то очень высоко, где Аристотель и Ницше. И прямо из кресла «милая, я занят». И пусть весь мир подождет. И он ждет. А тебе хорошо.

А иногда хочется спина к спине, и «милая, у нас еще остались неотстрелянные рожки? Дай два». И в черной коже. И рев мотоцикла, и у нее из-под шлема развиваются черные длинные. И она сзади обнимает и хочется ехать и ехать, лишь бы не кончалось. И чтобы все враги боялись, а после битвы – безумный секс, до изнеможения и губы искусаны, а на завтра новый бой. И чтобы понимать по одному взгляду, и такое родство душ. И чтобы больше никто не нужен. И не просто хорошо, а до изнеможения прекрасно…

И как, скажите на милость, все это совместить? Да еще чтобы мне было хорошо, особенно если я не знаю, а какой я на самом деле…